Дмитрий Леонтьев, сценарист, Москва:
— Вот, например, ездил я в командировку в Якутию. Перед поездкой купил куртку из синтепона и тельняшку. На выходе из самолета оказалось минус сорок пять градусов. Хорошо, меня встречали друзья, которые дали дубленку, чтобы надеть ее поверх моих жалких шмоток. Однако и в этом многослойном прикиде пришлось бегать от батареи к батарее, дабы не околеть. Я не мог представить, что на планете Земля есть такие суровые места. Аборигены, правда, почти не мерзнут. У них два состояния: бодрый или умер от холода, потому что в тайге у грузовика отвалился задний мост. Впервые там я увидел, как работает услуга по разморозке заледенелого транспорта. Это впечатляет.
Почему, собственно, я поехал в Якутию зимой? Хотел написать о дорогах, а летом там их почти нет. Укатанный снег в Якутии заменяет асфальт. Друзья познакомили меня с якутскими гаишниками, и те выступили в качестве экскурсоводов. Сперва мы поехали на уличную выставку смотреть скульптуры динозавров, сделанных из огромных кусков льда. Там я почти сразу замерз, побежал в машину и попросил включить все имеющиеся печки. В местных автомобилях стоит по несколько обогревательных приборов, как минимум два — спереди и сзади. Они мастера по части обогрева салона и моторного отсека. Я даже не смогу описать все эти змеевики, которые буквально опутывали машину: что-то вроде теплого пола на кухне. Затем мы отправились смотреть, как в деревне ловят рыбу с помощью копья.
Копьем проделывается прорубь, а рыбу достают оттуда лопатой, потому что она сама лезет наружу.
Как только я увидел, что копьем орудует человек в расстегнутой телогрейке без шапки и рукавиц, я немедленно попросился в машину и в очередной раз прильнул к печке. На следующий день программа из разряда культурной перешла в полный трэш. Мы поехали в лес. Сначала зачем-то подстрелили сову. Раненая сова упала. «Добей ее», — предложили мне и протянули карабин. Я сказал, что сегодня не в духе, и был счастлив, что они не настаивали. Когда пришло время обеда, гаишники развели костер и сварили в котелке суп. «Ну как, — спросили они, — вкусно?» Я отвечал: «Да, спасибо». «Это кабарга», — сказали они. Я пожал плечами, мол, хорошо. «В Красную книгу занесена», — уточнила принимающая сторона. Меня явно уважали. В деревне вечером была суета: жители добыли медведя и делили его на всю общину. Особо ценной, как я понял, была печень, которую они считают лекарственной.
Вернувшись в город, я осознал, что не смогу написать репортаж. Это тянуло на статью, но не в журнале, а в Уголовном кодексе. И тогда я решил ехать с дальнобойщиками в сторону Ледовитого океана. По бумажной карте отмерил маршрут длиной почти тысячу километров. По моим подсчетам, путешествие заняло бы пару дней. Мои якутские друзья, услышав о таких расчетах, смеялись так долго, что я даже успел выкурить сигарету. Оказалось, тысячу километров по зимнику можно было плестись неделю, если повезет, но рассчитывать надо на две. Слова «если повезет» надо вообще воспринимать как «останешься жив». Некоторые ведь просто не возвращались.
Можно ли было такой репортаж сверстать в Москве в редакции заранее? Думаю, даже немцы не смогли бы. И, к счастью и к сожалению, те времена уже не вернуть.
Источник: «Коммерсантъ»
