Впечатлительный зритель вроде меня так и сделал. При первом просмотре, попытка логически выстроить сюжет картины, все-таки, мною была провалена - я буквально погрузилась в медитативное созерцание, раскрыв для себя первый эмоциональный слой. Ясно было одно, что передо мной разворачивается страшная трагедия якутской семьи, пугающая своей языческой возвышенно-ритуальной молчаливостью. Перед нами история, основой которой является древнее предание (үһүйээн) о воскресшей девушке-самоубийце. При просмотре мой внутренний «кинотеатр» старался выстроить сюжетную логику, но многочисленные эпизоды с якутскими обрядами вперемежку с тянущейся «черной рукой», заимствованной из экзистенциального ужаса «Носферату. Симфония ужаса» (1922), и, впридачу ко всему, лохматое существо, видимо «домовой» из русской мифологии - все это многообразие давило на мое восприятие. Я отметила для себя референсы с «Иччи» Костаса Марсана и «Антихриста» Ларс фон Триера, не говоря о явно ощутимом влиянии эстетики картин Андрея Тарковского. Кстати, обнаружить Триера в картине просто - это и деление повествования на блоки, обозначенных титрами, нарисованными от руки, знаковый кадр перехода героя через мост - граница в другую реальность, собирание ягодок на пригорке и другие. Все это, в принципе, резонирует со мной, поэтому после увиденного, я вышла «усталой, но счастливой», радуясь тому, что наконец-то наши сняли действительно важное и значимое кино.
При повторном просмотре становится очевидным, что все, что мы видели, выглядит настолько реалистично, как настоящая черно-белая документальная кинохроника, хотя мы понимаем, что это реконструкция, выполненная мастерски.
Во время пресс-конференции, оператор-постановщик Александр Красновский рассказал, что съемка велась с использованием объектива старой фотокамеры для создания особого ретро-эффекта. Это очень сильный прием, который делает «Кукушку» до того реалистичной и поэтому страшной. Стирание границ между реальным и ирреальным в фильме становится естественным, а потом даже привычным. Это, в свою очередь, порождает внутри алогичное чувство - мы начинаем сопережевать духу умершей красавицы, будто это живой человек. Появляется осознание того, что страдание является уделом не только живого человека, но и эфемерного духа, который у народа саха называют «салгын-кут».
Фильм «Кукушка» - это многослойная структура, со своим концептом и интертекстуальностью - в картине много деталей, которые буквально «кричат» тебе о смысле. Главное - разгадать эти смыслы, что дается с трудом. Кругом одни подтексты и вопросы. Даже нежное лицо луноликой красавицы Саяны Банзаракцаевой отсылает к вопросу о происхождении ее героини. В старину, во избежание кровосмешения, саха привозили невест с дальних алаасов и даже с других регионов. Ответ на вопрос откуда привезли Сайаану, в моем понимании, как раз кроется в ее внешности. Во время обряда лицо спрятано за маской невесты, возможно, что даже жених ее и не видел ни разу, а мы - зрители тоже. Когда ее выводят к жениху через дверной проем, режиссер показывает ее со спины, используя прием перехода границы в другой мир, по картинке - из темноты в свет. Только потом мы видим девушку с ликом «монгольской красавицы» - идеальное круглое лицо абсолютной белизны. Значит девушка не саха. Тут вступают личные домыслы каждого из зрителей. Может ли быть такое, что между молодыми нет понимания? Нам этого не показывают, а сразу начинается эпизод с родами. Дальше мы видим скорбных мужа с женой, где девушка одета отнюдь не по - якутски, а в нарочито высоком берете. Для меня это подтверждение, что девушка была из рода «омук» (другого рода, иностранка, чужая). Тогда вполне становится ясным, почему девушка на чужбине, на фоне послеродовой депрессии накладывает на себя руки. Значит муж все-таки причастен к ее гибели, виновен, вот поэтому и несет кару, оставшись прикованным к ее телу на всю жизнь. На мой взгляд, это одна из сюжетных линий, ставшей триггером ко всей остальной истории, рассказанной в «Кукушке». Сколько их на самом деле, знают только создатели.
В попытке расшифровать все загадки «якутского Триера», я еще не раз пересмотрю «Кукушку» снова. Закрадывается догадка, что автор дает задание зрителю погрузится в изучение истории своего народа, чтобы предостеречь в будущем себя и близких от подобных трагедий. «Незнание порождает невежество. Невежество порождает забвение. Забвение приводит к хаосу в уме и сердце», - такой посыл читается в картине Евгения Давыдова «Кукушка». Находясь внутри культурных процессов, являясь непосредственным участником такого явления, как якутское кино, Евгений Николаев показал своим фильмом, что мастерски владеет культурным «кодом» своего народа и не боится использовать в своем творчестве знаковые приемы европейских культур. Этот синтез архаики и модерна талантливо переплетается в многоплановой и красивой картине «Кукушка». Обязательно посмотрите этот фильм, возможно вы найдете свои, личные смыслы.
Ольга Ушницкая.
