«Собачий холод». Откуда пошла эпидемия нападений собак

– Пылесос, – говорит Айталина Охлопкова, главный научный сотрудник учебно-научно-технологической лаборатории «Технологии полимерных нанокомпозитов» Института естественных наук СВФУ, Якутск. – Мы собирались подарить Сардане Афанасьевне на день рождения пылесос. Вертикальный, из новых.

Собственно, из-за грядущего праздника никто из коллег не обеспокоился отсутствием Слепцовой, заведующей лабораторией, на последнем, предновогоднем заседании кафедры 29 декабря. Во-первых, день рождения у нее – 30-го, на следующий день: если есть какие-то рабочие вопросы, то можно и нужно совместить, как это обычно и бывало. Во-вторых, за четыре дня до этого коллеги уже собирались по другому поводу: лаборатории, которой она заведовала, исполнилось десять лет.

В-третьих, сразу после Нового года Слепцова собиралась улететь в Москву. Там – младший сын Ким, первокурсник одного из столичных колледжей. И еще у доцента Слепцовой на первые дни января была назначена встреча с коллегами из МГУ – по морозостойким полимерам. Обсуждение совместной программы, оценка образцов – встреча важная, надо было подготовиться.

Так что повода волноваться у коллег по лаборатории не было.

А так – в середине дня, накануне заседания, Слепцова шла к университетским корпусам через ипподром Якутска. Зимой, понятно, бегов нет. По снежному полю ипподрома часто срезают крюк от Автодорожной к Сергеляхскому шоссе, где дома сотрудников и часть кампуса АГАТУ – агротехнологического университета. Ходить по ипподрому небезопасно: в ноябре стая бродячих собак напала на другую женщину – хорошо, что та отбилась сумкой, да и прохожие помогли.

29 декабря рядом со Слепцовой на ипподроме никого не оказалось. «Новый год, все готовятся, да и мороз минус 47, – объясняет Нюргустан Андреев, начальник управления поисково-спасательных работ службы спасения Республики Саха (Якутия). – Для горожан это уже холодно». Тело обнаружили только через два часа, когда рабочий день шел к концу.

– Мне звонит директор нашего института, – вспоминает Охлопкова. – Что-то говорит, «в районе АГАТУ нашли тело» – я понять не могу: не понимаю, какое тело, о чем речь. Перезвонила и. о. ректора аграрного университета, он мне объяснил, что в районе ипподрома собаки напали на человека. И начал: «А какого года рождения Сардана Афанасьевна, а где живет?». Я не понимаю, в чем дело. «Ну вроде бы именно ее нашли», говорит он.

– Почему «вроде бы»? Документов при себе не было?

– Паспорт нашли позже, – говорит профессор Охлопкова. – А лица не было. Не могли опознать.

* * *

– Раны от собак, как правило, рваные, – говорит спасатель Андреев. – Все, что не закрыто, на человеке обычно порвано, изуродовано. В первую очередь. Одежду уже потом раздирают, когда жертва долго на земле лежит.

Бесхозными собаками якутская служба спасения, как правило, не занимается – в основном ДТП, пожары, стихийные бедствия. Разве что «на бешенство», объясняют сотрудники, выезжают, «когда собака угрозу человеку представляет: берем кинологов, отлавливаем, сдаем». Но после гибели Слепцовой в городе «по собакам» объявили повышенную готовность, а в районе, где произошла трагедия – и вовсе режим ЧС. Спасатели, подчеркивает Андреев, в стороне остаться не смогли.

– Мы работали по отлову той стаи, которая это совершила, – говорит Валерий Андросов, руководитель бригады спасателей, выезжавшей в район ипподрома. – По видеофиксации (рядом есть здание с камерой, камера записала трагедию) было девять собак. Еще жители помогли: когда узнали, что за этими собаками выехали, стали кидать в WhatsApp фото. Поэтому у нас есть уверенность, что все собаки, напавшие на Сардану Афанасьевну, пойманы.

На бродячих собак шли как на волков – в прямом смысле, объясняет Андросов:

– Трос не до конца сжимает шею животного, не перекрывает артерии. Собаки бьются, петли грызут, полость рта издирают. Но остаются живыми. Хотя это собаки-убийцы, – напоминает Андросов.

Вместе со стаей спасатели отловили в районе ЧС более полусотни бродячих собак – за две недели после трагедии. В том числе – в логове под детским садом на улице Тимирязева, два десятка голов.

– Представляете, какой все это время был риск для сотрудников, для детей? – спрашивает Андреев. – Воспитательницы выходили, благодарили нас: замучили их собаки, к вечеру вообще невозможно было из детсада выйти ни им, ни родителям.

* * *

«Трагическая гибель в результате нападения стаи собак» – указано в официальном соболезновании ректората СВФУ. Это означает, что Слепцова испугалась напавших на нее животных и умерла на месте – прежде, чем случилось все то, что затруднило опознание.

За четыре дня до гибели она подарила коллегам альбомы – к десятилетию лаборатории морозоустойчивых полимеров. Каждому сотруднику посвящено по развороту. На страницах доцента Слепцовой, помимо ее фото – копия листка А4: «Коллектив работает слаженно и продуктивно, и только начальство носится туда-сюда с неактуальными вопросами и вносит элементы хаоса и беспредела, являясь причиной сбоев в хорошо отлаженной системе».

– Я осталась без рук, – говорит Айталина Охлопкова. – Не представляю пока, как будет лаборатория. Все Сардана на себе держала – и все было четко и правильно. Прошла от ассистента до заведующей, с 96-го, после Томского политеха.

В этом году Слепцова должна была защитить докторскую. Тема все та же: морозостойкие материалы.

– Якутия – добывающая республика, – напоминает профессор Охлопкова. – Техника чаще всего импортная, вся в северном исполнении. Но на наших морозах – 50-60 градусов – и она зачастую простаивает. Поломки, задержки, ожидание запчастей. Канадские бульдозеры – и те летят. Мы занимаемся разработкой и технологией создания морозоустойчивых материалов – и запчастей по заказам, договорам.

Лаборатория – из тех мест, куда в Якутске первым делом везут высокопоставленных гостей, наряду с Музеем мамонта и другими достопримечательностями столицы самого большого региона России. Работа с низкими температурами – не только научная, но и практическая – реальный фирменный знак республиканской науки.

-В каждом агрегате, работающем на добыче, до тысячи узлов, которые могут подвести на морозе, – говорит Охлопкова. – Из полимерных порошков нужно получить изделия – втулки, подшипники. Или пропитку войлока, чтобы валенки на наших морозах были гидрофобными. Каждый раз нужно осторожно, тщательно подобрать технологию – чтобы сохранить качества материалов и придать им новые свойства... Я правда не знаю, что будет дальше. Таких, как Сардана Афанасьевна, редко видела. Может быть, даже она единственная. И научные разработки, и руководство, и отчеты федеральным структурам по госзаданиям – это всё была она. Теперь ее нет.

* * *

«Осторожно, тщательно подбирать технологию». После трагедий последнего времени (в конце декабря – Якутск, на минувшей неделе – поселок Домна в Забайкалье) этот принцип можно отнести и к положениям закона об ответственном обращении с животными. Особенно в том, что касается бесхозных собак на улицах и утвержденного в ФЗ-498 обязательного принципа ОСВВ: отлов, стерилизация, вакцинация – и возврат на места отлова.

Сам принцип «взять, уколоть, отрезать и вернуть на место» в Якутии, как и по всей стране, действует уже третий год. Статистика республиканского министерства здравоохранения по «открытым укушенным ранам» за эти годы такова. 2020-й – 427, по всей республике. За 11 месяцев 2021-го, когда принцип ОСВВ заработал окончательно и безальтернативно – 3033, почти в десять раз больше. И еще не подсчитан декабрь, когда погибла Слепцова. Основные «открытые укушенные» – в крупных городах: Якутск, Нерюнгри.

– Предположу, что нападений собак два года назад было меньше потому, что на улицах было меньше людей, – говорит Елена Шадрина, главный научный сотрудник Института биологических проблем криолитозоны Сибирского отделения РАН. – Была первая волна ковида, призывы к самоизоляции у нас встретили понимание.

– Летние лесные пожары в Якутии, в прошлом году вся страна о них говорила, – напоминает Закира Иванова, председатель центрального управления Союза обществ охотников и рыболовов Якутии. – Собаки, которые стаями живут вокруг населенных пунктов, разоряют норы сусликов, нападают на зайцев и даже косуль – потянулись к городам и селам. Почему и укусов больше стало.

В любом случае на улицах Якутска самих собак стало больше, чем раньше. А вот сколько именно – есть различные мнения.

– От пяти до четырнадцати тысяч, – сообщает Евгений Григорьев, мэр Якутска. Главный ответственный за то, что происходит в городе с собаками и людьми.

– Разброс не слишком велик?

– Слишком, – согласен мэр. – Различные оценки, методики подсчета, прогнозные значения. Точного, закрепленного в том же законе расчета количества собак – нет. Соответственно, нет и методики, которая императивно обязывала бы органы государственной власти доводить до муниципалитетов энную сумму денег. На понятное, обоснованное, высчитанное в утвержденном законом порядке количество бродячих животных. Такая методика, формула расчета, зафиксированная официально – необходима.

– Подобная формула есть, – утверждает доктор биологических наук Елена Шадрина. Вместе с коллегами по институту она с начала 2010-х – без отдельного финансирования, в рамках инициативного исследования, попутно с основными темами – вела учет бесхозных собак Якутска.

– Площадь, плотность населения, характер жилого фонда, – перечисляет критерии профессор Шадрина. – Территория Якутска – 123 квадратных километра. Жилые кварталы – более 50. Дачные пригороды, слившиеся с городом – еще около 30.

Все это, разбитое на типы застройки: многоэтажки на сваях – вечная мерзлота и, соответственно, доступ зверей к тепловым коммуникациям; частный сектор; муниципальные двухэтажки с большими свалками вокруг; складские зоны близ жилья; советских времен гаражи и постсоветские оптовые рынки – сводит поголовье бродячих собак Якутска к чуть более скромным цифрам. От тех же пяти тысяч в нижнем пределе, но по верхнему уже не четырнадцать, а семь тысяч.

– Там, где стая напала на Сардану Афанасьевну, – говорит Шадрина, – в последнее время около 40 бесхозных собак на квадратный километр. Это совсем нехорошая цифра.

– С какого количества начинаются проблемы для безопасности людей в городе?

– Критический уровень – чуть более 20 собак на квадратный километр, – отвечает Шадрина. – А в Якутске это очень часто.

– Если собак так много, что их нельзя выпускать из пунктов передержки, потому что они угрожают безопасности, прежде всего сбиваясь в стаи и нападая на людей, то дайте денег на исполнение закона в его нынешнем виде, – возвращается к вопросам финансирования мэр Григорьев. – На строительство приютов, на содержание. Одна собака в год только на питание – без медикаментов, стерилизации, чипизации, ухода, сотрудников и налогов – требует 105 тыс. рублей. Сейчас их у нас в пункте больше тысячи. То есть сто с лишним миллионов только на то, чтобы отловленных собак прокормить! И полмиллиарда с лишним – на пять тысяч голов, если их отловить и поселить. Верхний предел уже не беру, давайте хотя бы по нижнему разберемся...

«Методика – подсчитанное по ней поголовье – финансирование»; к этому тезису мэр Якутска возвращается постоянно. В качестве фундамента любых дальнейших размышлений о том, как следует развернуть закон по защите животных – прежде всего – на безопасность людей.

– Когда будет точно подсчитано, сколько денег необходимо, чтобы содержать бесхозных собак пожизненно, обеспечивать инфраструктуру и текущие расходы, тогда реально станет понятно, можем ли мы это себе позволить, – говорит Григорьев. – Важно прежде всего понимание: любой закон Российской Федерации – он, в конце концов, о людях, их обязанностях и, разумеется, правах...

Учитывая последние события – вплоть до права на жизнь.

* * *

А пока реалии ОСВВ в Якутске и, видимо, примерно везде в городах, разнясь по цифрам и исключая столицы и богатые муниципалитеты, таковы.

На улицах – от пяти до семи либо четырнадцати тысяч бездомных собак. На деньги, которые муниципалитет Якутска получил от республики для работы с бесхозными собаками (28 млн рублей), за прошлый год отловили и обустроили в пункте передержки более 2700 собак. И еще 300 – в порядке чисто городского усиления: весной и осенью перед «собачьими свадьбами» в Якутске вводится повышенная готовность.

– Все муниципальные предприятия – от дворников до офисных сотрудников – выходят на наши улицы и ловят этих собачек, – объясняет Григорьев. – Никакой «кровавой бойни», как любят говорить зоозащитники про Якутск. Все по закону, в рамках гуманного обращения.

Репутация «города, где убивают собак», за Якутском тянется с дозаконных времен: до принятия ФЗ-498 здесь, как и в других городах, в переполненных передержках практиковали эвтаназию. Да и жители города не всегда были излишне тактичны с собаками, смевшими нападать на людей; тоже все, как везде. Сейчас за подобное – ответственность вплоть до уголовной, и усыпление запрещено; но общероссийский зоозащитный фон «в Якутске – живодеры» сохранился.

– Большие бродячие собаки – это, будем так говорить, достижение относительно недавнего времени, – указывает Сахамин Афанасьев, депутат заксобрания (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия), в недавнем прошлом возглавлявший региональное министерство экологии. – Когда я переехал в Якутск в середине 80-х, дворняжки были маленькими. Большие охранные собаки включились в цепочку уличного размножения позже, когда их стали активно завозить. Для дома, на дачах. Кончился дачный сезон – и их отпускают на вольный выпас до следующего года. Или просто бросают.

В результате, продолжает Афанасьев, произошла адаптация дворняг к суровым условиям:

– Они спокойно зимуют на морозе – даже на нашем. Знают, где в городе есть пища. Сбиваются в коллективы – стаи, да; лохматые, здоровые. Естественный отбор в полной силе. Еще отлови такого – и чтобы не пострадала ни собака, ни человек.

Итак, отлов в Якутске за прошлый год – три тысячи с лишним. Все маркированы, чип и номерная бляха на ухо. Стерилизация и вакцинация – около двух тысяч; и то, и другое – дело не быстрое. Возвращено на улицы Якутска менее полутора тысяч.

И еще от четырех до тринадцати тысяч собак – не попавших под отлов – бегает по 300-тысячному городу.

– А теперь хорошие новости, – говорит Екатерина Безрученко, глава НКО «Помоги выжить», уже два года управляющей, по договору с мэрией, пунктом передержки бездомных животных (ППБЖ) в Якутске. – За прошлый год пристроили 845 собак. И в этом году уже под сотню.

* * *

Собак из ППБЖ новые хозяева забирают ежедневно. Помогают волонтеры, не только якутские. Пристройство – тоже по всей России. Витрина – страница пункта в Instagram, где размещены фотографии абсолютно всех отловленных собак.

– Если собачка приметная, волонтеры начинают ее пиарить, – говорит руководитель приюта. – Кто-то сразу находится из желающих: «Вот нам эта очень понравилась, а не сделаете ли фотографии побольше?». Огромная работа, десятки людей по России нами заняты, переправка отлажена. Новые владельцы отчеты шлют, семьи видео делают: вот так мы гуляем, вот это мы кушаем... Хорошо же!

Пункт – окраина Якутска, вокруг гаражи, склады и немного частного сектора – обширен и плотно заселен. Мест здесь больше тысячи, но после нынешнего усиления заняты все. Временную передержку соорудили на Автодорожной – неподалеку от ипподрома, где погибла Слепцова. И еще оборудуют вольеры на Очиченко – срочно, при минус 40 и ниже.

Впрочем, даже без усиления в уже имеющемся ППБЖ было бы тесно: с ноября по март второе «В» – «Возврат» по месту обитания – Безрученко не производит. Потому что выкидывать собаку, пусть и чипированную, и стерилизованную, на улицу в якутскую зиму – может, и по закону, но точно не по-человечески.

– Сам по себе нынешний закон неплох, – говорит руководитель пункта передержки. – Но это же не значит, что должны работать только ловцы, мэрия, наш пункт. Закон подразумевает целый комплекс мер, работающий в слаженном механизме. Если в городе появятся дополнительные приюты – уже отлично. Тогда на выпуск, на улицы собаки не пойдут. Они будут сидеть по приютам и ждать пристройства, новую семью. Кто-то дождется дня своей естественной смерти, от старости. Будут новые приюты – исчезнет первый минус для безопасности людей.

Убрать еще один минус, по мнению Безрученко, помогут огромные штрафы за самовыгул. За то, что собака гуляет без хозяина – а такого в двухэтажных домах, которыми полнится Якутск, и в частном секторе, которого еще больше, сплошь и рядом:

– Улицы очень быстро почистятся, и хозяин будет бежать впереди своей собаки, если она просто сорвется с поводка, – уверена Безрученко. – Никому не захочется отдавать свою зарплату.

Дальше – регулярная бесплатная стерилизация и кастрация домашних собак.

– Люди не могут сами осилить эту сумму. Количество наркоза рассчитывается по килограммам. Вот такой кавказец, – Безрученко указывает в сторону окна, где возле будки пасется овчарка высотой примерно с письменный стол, – девять тысяч... Приходят старики-пенсионеры из частного сектора и просят простерилизовать суку, потому что она бесконечно плодится. Нет у них лишних денег. Мы стерилизуем, находим деньги. Потом приходят, благодарят. Наладить процесс стерилизации домашних собак, которые не у заводчиков живут – вот и третий минус устранен.

Мэр Якутска Григорьев полностью подписывается под этими тезисами:

– Если ты не готов к стерилизации своей собаки, то надо быть готовым к обременению. К сбору в пользу приютов. Осталась бы группа людей – профессиональных заводчиков. И мы бы понимали: берешь собаку – попадаешь в налоговую базу, в базу департамента ветеринарии. Тогда никто не будет брать живое существо поиграться – и потом, если что-то не нравится, выкидывать на улицу, заполняя все новые и новые приюты.

* * *

Штат пункта передержки на улице Очиченко – 24 человека. Правда, девять из них – по договору с УФСИН, то есть из ближайшей колонии.

– В разы дешевле обыкновенного рабочего, – говорит Безрученко. – Делают все: кормят, варят, убирают, строят. Разносторонние люди, жизнь научила. Не пьют, не пропадают, работают без выходных. Если кто-то заболел или вышел на свободу – присылают нового. Всем выгодно. Четкая, конкретная стабильность.

В смету пункта на 2022 год – 42 млн рублей – входит постройка новых стационарных вольеров; но это, говорит руководитель приюта, хотя бы начать в нынешнем году. Строительный цикл в Якутске, как и все прочее, подчинен холодам – ранним и чем дальше, тем более суровым. Понятно, что чем больше вольеров – тем больше поймают, стерилизуют и вакцинируют. И соответственно, тем больше разберут по домам. В Якутске ли, по России ли, иногда – с переправкой в Европу, за отдельные деньги; бизнес так бизнес, не столь важно, когда речь идет о доме для животных и безопасности для людей.

А вот что делать с безопасностью там, где происходит возврат в места отлова – например, к тому же детсаду на улице Тимирязева, где в приют переместили два десятка собак, – вопрос отдельный. Потому что ни один федеральный закон не запретит бесхозным собакам собираться в стаи. Ни самый гуманный, ни наиболее жесткий.

Об этом, в частности, говорится в обращении 17 мэров региональных столиц к Госдуме: «Закон, несущий гуманную цель, забуксовал... требования по пожизненному содержанию и выпуску бесхозных животных неоднозначны...». Петиция появилась после новогодних каникул. То есть через две недели после гибели Слепцовой и за полторы – до трагедии в поселке Домны в Забайкалье, после которой Госдума приступила к обсуждению возможных поправок. Подписи – в буквальном смысле от Калининграда до Петропавловска-Камчатского.

– В том, что касается собак, мы все находимся в гипернакаленной атмосфере, когда недосказанность и серые поля сформируют зоны конфликтов, – формулирует мэр Якутска Григорьев. – Зоозащитники. Граждане, которые требуют от властей безопасных решений. Органы власти на местах. Надзорные органы, которые вынуждены возбуждать уголовные дела по халатности чиновников, когда страдают и гибнут люди. Нужны четкие, ясные правила для всех. Надеюсь, что после трагедий – у нас и в Забайкалье – эти правила, наконец, появятся.

* * *

У погибшей доцента Слепцовой остались два сына. Старшему 30 лет, он музыкант, живет в Санкт-Петербурге; после трагедии ему предложили переехать на родину, где есть оркестры с хорошими зарплатами. Младшему 18, учится в Москве. Мэрия и коллеги по университету будут оплачивать его учебу. Отца у детей нет: Сергей Слепцов утонул, когда младший сын пошел в первый класс. Мать погибла, когда он поступил на первый курс.

– Надо сократить количество этих собачек всяко-разно – и только после этого начинать дальнейшую работу, – уверены Андреев и его коллеги по службе спасения.

– Повадки безнадзорных собак – как у волков.

– Только они умнее, они среди людей живут, не боятся и знают, как в принципе справиться с человеком...

– Только волк реже нападает на человека, чем дикие собаки, – добавляет Андросов, охотник с многолетним стажем. – Те, кто кусает людей, почувствовали, что такое человечина. И слышать вопросы вроде «Почему на собаках» – которые сожрали человека; тех, кого мы на ипподроме поймали – «видна кровь, вы что, над ними издевались?» – очень неприятно, скажу так.

– В истреблении таких собак кроется опасность, – предупреждает Шадрина. – Представим себе, что разрешат истреблять стаи больше определенного количества. Кого уничтожат первым делом – хитрых, агрессивных, осторожных? Или тех, кто попадется на глаза? Может получиться так, что начнется искусственный отбор, и потенциал опасности для людей может повыситься.

Вопросы жизни и смерти – например, собачьей – вызывают споры не только между практиками и учеными. Впрочем, есть многое, в чем сходятся и одни, и другие, и прочие собеседники в Якутске.

Например, поощрять стерилизацию домашних собак, не участвующих в разведении. Запретить самовыгул – с реальными штрафами. Еще более жесткие штрафы – людям, выбрасывающим собак на улицу. Как взрослых, так и недавно родившихся: объявлений «щеночки даром» только на одном из якутских сервисов – сотня, не считая «отдам за 1 рубль» и выше. И каждый месяц – новые объявления и новые щенки. И где оказываются не пристроенные – понятно. Поэтому плюсом – тотальная чипизация собак; и для тех, кто дома, и для безнадзорных.

Что-то можно ввести сразу, что-то придется проводить постепенно. Наряду с другими поправками в закон об ответственном обращении с животными и сопряженные с его исполнением кодексы – это один большой разговор. И он, после последних трагедий, уже начался. Не только на экспертном, но и на законодательном уровне.

* * *

Другой разговор – о грантовой политике, поддерживающей грамотную и адекватную зоозащиту. Активистов, которые работают с бездомными животными, пристраивают их по хозяевам, создают частные приюты – убирая с улиц собак и поддерживая позитивный образ зоозащитников как таковых.

Поскольку есть и другие активисты, к примеру, те, кто многие годы маркирует жителей Якутии как «живодеров» и призывает «разбомбить их всех» из-за «несчастных собачек». Те, кто в соцсетях раздает людям, жалующимся на стаи собак, ценные советы из серии «не ходите там, где ходят они, держите в карманах вкусняшки, улыбайтесь и говорите собачкам, какие они хорошие, не смотрите им в глаза, постарайтесь передвигаться осторожно». Те, кто публично обещает заплатить 30 тыс. рублей за личные данные муниципального сотрудника – отловщика собак в Якутии. Такую «награду» объявили на странице одной зоозащитной организации из Липецка, чьи волонтеры приехали в Якутск вскоре после трагедии – учить местных «красивому» отлову.

Совсем свежий случай – понедельник, утро, письмо о минировании мэрии и судов Якутска с угрозами «если хоть одна собака пострадает...», эвакуация сотрудников и проверка зданий – показывает, что стоит обратить внимание не только на бесхозных собак, но и на то, во что порой превращается зоозащита. Прежде всего стимулируя тех, кто реально занимается делом и при этом не впадает в крайности. К тому же при правильной грантовой политике у тех же муниципальных чиновников пропадет повод лишний раз жаловаться на то, что у них нет денег – с одной стороны. И не придется решать проблемы с бесхозными собаками только за счет бюджета – с другой.

* * *

Есть, однако, и еще один разговор, не менее необходимый. О том, что делать здесь и сейчас, пока поправки в федеральный закон не обсуждены и не приняты, а гранты не материализовались. Что делать с теми собаками, кто уже сбился и сбивается в стаи на улицах российских городов. И уже по факту этого представляет опасность. Несколько тысяч зарегистрированных укусов за прошлый год в одной только Якутии – одно из ярких тому доказательств.

Свой вариант решения уже предложил, к примеру, глава Бурятии Алексей Цыденов. После трагедии в Забайкалье он ввел запрет на возврат на улицы бездомных собак выше 25 см в холке. То есть больших и самых больших.

– Мы просим реально посмотреть, по-взрослому, на ситуацию, уже сложившуюся, – говорит мэр Якутска Григорьев, имея в виду еще и своих коллег из 16 городов. – Если не оценить ее, то о каких перспективах мы можем рассуждать?.. Или появится финансирование, благодаря которому гуманный принцип, заложенный в законе, будет работать – или наши города ожидает крутое пике с ужасающими последствиями.

В идеале, по мнению Григорьева, концепция ОСВВ должна привести к безопасному для людей количеству бесхозных собак на улицах, и не только в Якутске. Для чего, напоминает он, тоже нужны экспертные расчеты, утвержденные на государственном уровне.

– Нормы закона должны приниматься, исходя из худших сценариев, – считает мэр Якутска. – А пока что у меня ощущение, что в этом вопросе мы – прежде всего здесь, на Севере, где ситуация особенно опасна – многие годы пытались добраться до Луны на велосипеде.